Михалллна.

  Маленькая. Тихая деревенька уютно расположилась на берегу Иртыша. Первая от реки улочка состояла из рубленных, черных от времени и непогод домиков. Меж ними залегла проросшая травой песчаная колея. Сверкая на тусклом осеннем солнце крохотными оконцами, домики эти словно клонились к закату. Смотря на свое отражение в воде с высоты крутого склона... С большака их уже не было видно из-за спин больших, добротных, кирпичных домов. Их отчаянно теснили все новые и новые "плоды" современной цивилизации. 

  В одном из таких домиков и жила Танька. Татьяна Михайловна. Или просто Михалллна. Как звали ее меж собой деревенские. Она была странной. Маленького роста. Кругленькая. С пышной, колыхающейся при резкой ходьбе грудью. Ссутулившись, она четко и размашисто шла по деревне. Размахивая правой рукой. Словно дирижируя себе в такт. Бормоча под нос, она хмурилась, сжимая в трубочку пухлые, почти алые без всякой помады губы. В глазах ее, ярко-синих, огромных и каких-то детских, яркими огоньками отражались опадающие желтые листья.

  Ее боялись местные мужики. Еще бы. Эта маленькая пигалица обладала недюжинной физической силой. И могла дать в морду любому двухметровому детине. Если считала себя оскорбленной. Бабы ее старательно обходили стороной... Ведь Танька не терпела сплетен. И могла даже окна побить за длинный язык.

  На момент нашего знакомства ей было около 40... Она, последняя в многодетной семье, осталась жить с матерью. А когда той не стало, не захотела бросать родительский дом. Михалллна была сибирячкой. Настоящей, можно сказать, экологически чистой. Не выносила спиртного и сигарет. Обожала трескучий мороз. И никогда не болела.

  Так она и жила. Скучной. Однообразной. И одинокой жизнью. Пока в нее одним августовским днем не ворвалась я. Молодая режиссуха-горожанка.  Не терпящая застоя и однообразия.

  Мне было чуть за 20. Сбежав от родительской опеки, за 400 км от Омска, я попала в эту самую деревеньку в одном из северных районов Омской области.

  Я разительно отличалась от местных... Очень... В яркой. Почти "лимонной" кофте. Зеленых штанах. Красной куртке. С рыжим "ежиком" на голове. Моя персона вызывала любопытные взгляды и насмешки. Я была клоуном для них. Этих больших. Пышущих здоровьем людей. И ладно. "Косить" под местную серость я не собиралась. Молодая была. Дерзкая.

  Меня поселили у Таньки "на квартире". Увидев хозяйку и дом, я притихла. Сникла. Захотелось сразу домой. К маме с папой. В нашу благоустройку с большими светлыми комнатами... Но сдаваться было не в моих правилах. Присмотревшись к Михалллне повнимательней, я решила действовать.

  Наша с Танькой жизнь стала больше напоминать гастроли... Я таскала ее на все свои репетиции и постановки. Обсуждала костюмы и декорации. Советовалась во всем, давая возможность Таньке выбраться из своей маленькой "раковины". Глаза ее загорались каким-то особым, почти звериным блеском. Она "болела" моими идеями. Она наконец-то проснулась!

  Таньке нравилась наша веселая и яркая жизнь. Поправ все деревенские каноны, она предстала на Новогодней дискотеке совсем другой. Юбка по колено, облегающая аппетитные полные бедра. И манящее декольте привели в ступор всех присутствующих мужиков. Местный председатель-ловелас (очень красивый мужчина, "примерный" семьянин и отец двоих детей) не мог остаться в стороне. Несколько дней он ходил кругами у Танькиных окон, противно скрипя хрустящим снегом. "Не дала!" - торжественно объявила мне Танька, от волнения колыхая грудью... И озорно засмеялась, как нашкодивший ребенок.

  Она изменилась не только внешне. Огромные ее глаза наполнились жизнью, утопив в слезах одной лунной ночью ее одиночество. Ее колокольчиковый смех звучал повсюду. Перестав хмуриться, она засияла, как росинка на утреннем солнце. Заметив перемены, к ней потянулась родня, "забросившая" несносную девчонку, как потрепанный валенок на полати. К нам в гости стали захаживать Танькины братовья. Здоровенные дядьки в возрасте. Имеющие детей и внуков. Стали забегать помочь по хозяйству племянники с женами и ребятишками. Крохотный домик Михалллны постепенно наполнялся музыкой. Светом. И детскими голосами.

  И ко мне отношение деревенских изменилось. Может, благодаря Танькиному авторитету (может ведь и в морду дать...).  А может, благодаря моим "заслугам" в местном клубе. Женщины стали носить короткие стрижки. Темно-зеленые, синие пальто в пол... Красить волосы многие не отважились. Но тушь для ресниц появилась почти у всех. Все чаще стали "ходить" по улицам брюки. Облегая изящные женские ножки...

  Так что, первую мини-революцию в своей творческой жизни я совершила! Броневика под рукой не было. Были лишь огромное желание помочь этим нескладным, "затюканным" женщинам измениться. И даже через год, уехав в райцентр играть в КВН, я часто приезжала в гости к Таньке. Ну как в гости... Ее дом стал для меня родным. Ее родня - моей родней. Ее деревня - моей... Меня здесь ждали. С любопытством рассматривая наряды. И очередное безумие на голове... Меня по своему любили и жалели. Городская ведь. Коров не доит. Не прядет. Не шьет. Пестика от тычинки отличить не может.

  С Татьяной Михайловной мы дружим по сей день. Я в Омске. Она - за 400 км. Но это не мешает нам общаться. Делиться друг с другом радостями и печалями... Порой очень не хватает ее смеха. Звонкого, как колокольчик. Не хватает ее мудрых слов. И житейской мудрости. Не хватает пушистого белого-белого снега, огромными шапками развалившегося на крышах. Не хватает потрескивающих в печи дровишек и этого, незабываемого запаха лесной хвои. Огромных, как крылья бабочки, снежинок. И Танькиного румянца на круглом, радостном лице.

  Я знаю. Когда подрастут мои мальчишки, мы с мужем обязательно повезем их в деревню к Таньке. Они будут звать ее "баба Таня". Учиться носить воду коромыслом. Топить печь. Таскать куриные яйца у несушек. Кормить овечек. Всему тому, чему они никогда не смогут научиться. Живя в наших городских благоустройках с большими светлыми комнатами...

"Деревня на берегу реки" - И.И. Левитан

Автор - Олеся Дерби,

г. Омск