Записки геолога-нефтяника. Запись №1.

     Ту-дух, ту-дух…ту-дух, ту-дух…Поезд 110 продолжал свой стремительный путь вперед . На нижних местах нашего плацкартного вагона компания из не самых трезвых, но на удивление, адекватных людей обсуждала то ли российскую политику, то ли российскую демократию, в общем говорили о каких-то ненормальных людях. Где-то из конца вагона доносился отвратительный детский плач, и ни менее отвратительно кричала на источник этого рёва какая-то очень худая женщина, мать ребёнка наверное.
Мимо почти бегом прошел, чуть не задев мою свисавшую руку, мужчина с обгоревшим на солнце лицом, спешил в туалет, судя по скорости его передвижения. Там кричат, там храпят, там смеются во все свои 32 жёлтых зуба, там «местная» шпана прыгает, дурачится и над всем этим непередаваемый аромат, аромат душных, плохо проветриваемых, переполненных людьми (особенно толстыми и пожилыми) вагонов. Откуда-то издалека послышался непрекращающийся свист, неприятный звук приближался, становился всё отчетливее и отчетливее и вдруг…бах, будто у самого уха взрыв, «шипящий скрежет» - я открыл глаза, проснулся, меня разбудил бодрящий звон проезжающего мимо товарного состава.

      Через 5 минут после  пробуждения из полумрака приглушенного света ко мне совершенно незаметно подкралась молоденькая проводница, уж слишком симпатичная для работы в таких ужасных условиях. «Через полчаса будем в Когалыме, не усните…» - предупредила она почти шёпотом, развернулась и поспешно двинулась  в направлении «курилки». Я сходил к умывальнику, ополоснул лицо холодно водой – взбодрился, освежел, стало легче. Вернувшись к своему «47 верхнему», с радостью обнаружил, что нижние места освободились; собрал сумку, с отвращением съел уже четвертый за день «Биг-Ланч», допил бутылку уже теплой минералки, и в голове промелькнула мысль – как же здорово и приятно после суточного нахождения  в горизонтальном положении принять вертикальное положение, как же приятно сидеть. Посмотрел в окно и начал в который уже раз представлять , что есть такое Когалым, что же он из себя представляет; мои раздумья сопровождались меняющимися картинками в окошке вагона – березки и сосны, обглоданные до ствола природой (лишь на верхушках этих стволов были кое-какие ветки с листьями и иголками), черная, неподвижная гладь многочисленных водоёмов, стая диких, дерущихся друг с другом собак, вороны, клюющие что-то на песчаной дороге – все эти увиденные мною картины настораживали и я начал испытывать некоторое неприятное беспокойство, а что если в Когалыме будут такие же устрашающие виды, такие же мрачные, полуживые березки и сосны. Поезд замедлял ход, двери вагона открылись…